Росс Барнаби - Загадка белого «Мерседеса» [Сборник]
— Привет, Шарль. Надеюсь, у вас найдется для меня десять минут?
— Привет, хитрый подонок. Опять явились пожинать плоды моих знаний. Я уже вижу это по вашим глазам, лицемер.
— Да, конечно, но учтите, что вас это тоже может заинтересовать.
— Неужели же вы нашли для меня, наконец, какие-нибудь хорошенькие порнографические офорты? Есть один бельгиец, который на них специализируется. Вроде Верте, очень забавно. Как поживает Арлетта? Вы знаете, у меня есть прекрасная теория, что хорошая еда сильно способствует улучшению умственного процесса. Вы являетесь превосходным примером. Вы были бы куда глупее, если б не были женаты на Арлетте. Она — одна из четырех женщин в Голландии, которые умеют готовить.
Шарль всегда так разговаривал. Ему была присуща любовь к энергичным жестам и звонкой фразе. Больше всего он любил разговоры, второе место занимала еда. Он бывал у ван дер Валка дома и был очень предан Арлетте.
— Совершенно справедливо, — сказал ван дер Валк невинным голосом. Он порылся в портфеле, ища фотографии. — Скажите мне, Шарль, может ли это быть подлинным Брейтнером?
Торговец начал рассматривать снимок, принес лупу.
— Возможно. Даже если и нет, это — довольно милая картинка. Я бы хотел ее посмотреть. Если она неизвестна, — а я ее не знаю, — и она подлинная, хотелось бы выяснить, откуда она взялась. Мне придется сначала поискать в справочниках. Кому она принадлежит? Надо прежде всего узнать ее историю.
— В этом-то все дело. Владелец умер. Надеюсь, что если мне удастся узнать что-нибудь о картине, это больше расскажет мне о нем.
— Ну, а можно мне посмотреть ее?
— Я могу это устроить.
Шарль был взволнован, когда увидел картину. Он оглядывал комнату зачарованным взглядом.
— Прелестная вещь, прелестная! Совершено невероятно, как она сюда попала? Похоже, этому человеку нравились виды Амстердама, но каким образом, черт побери, добыл он эту картину? Все остальное здесь — просто халтура; ну, для акварелей такого типа это неплохо. Я продаю и похуже. У него был наметанный глаз. Но ничего похожего на эту. Это не только подлинник, в ней все напряженное ощущение Брейтнером города. Посмотрите на нее, чистая сущность, живет и дышит воздухом Амстердама восьмидесятых годов. Присягнуть на суде, я бы, пожалуй, не мог, но ставлю под заклад шляпу, что это — подлинник. Знаете, я думаю, что смог бы подцепить на нее Рейхсмузеум; не устоят они перед хорошим Брейтнером!
— Сколько она может стоить?
— Ничего не могу сказать. Если она неизвестна, то может иметь сомнительную историю, а это уменьшает ценность. Но если музей примет ее за подлинник, — учтите, они будут ужасно медлительны и осторожны, — тогда цена станет значительной. Брейтнер не так уж был плодовит, и сейчас он входит в моду. Доказать будет нетрудно; о нем все известно, он ведь умер только около 1925 года. Посмотрите на нее, действительно, очень хороша! Очаровательно романтична, — а странно, — этот ваш парень, видно, был довольно-таки романтической личностью.
— Да, — медленно проговорил ван дер Вал к, — я тоже склонен так думать.
Если минхер Стам окажется каким-нибудь преступником, то министерство юстиции наложит арест на его имущество, чтобы покрыть расходы полиции. Этот Брейтнер — весьма ценная вещь; теперь, когда Шарль выразил желание ее приобрести, он уж позаботится выяснить, откуда она взялась.
Следующий визит был к нотариусу. Рапорт из Ментоны, полученный ван дер Валком, ничего не дал. Барон не мог припомнить, сколько лет он знал Стама. Когда Стам совсем юным офицером поступил в армию, барон был его командиром. Но старый джентльмен уже много лет не бывал поблизости от Венло и ничего не мог сообщить о жизни Стама. Он описывал его как джентльмена и обращался с ним всегда «как принято между джентльменами»; что означало — никаких вопросов. Он встретился с ним снова после войны, вероятно, охотясь там, в Тиенрэй: он тогда еще приезжал сюда иногда, осенью. Что касается дома в Амстердаме, то Стам посетил барона здесь, в Ментоне. Барон был счастлив, найдя арендатора, человека, которого он знал, который был ему симпатичен. С тех пор он ни разу и не вспомнил об этом. Нет, он ничего не знал о происхождении Стама, и его тон говорил о том, что полиция вела себя не по-джентльменски, спрашивая об этом.
Он приехал во Францию ради своего здоровья и покоя, а не для того, чтобы ему докучал всякий полицейский сброд. Старый джентльмен был рассеян и, хотя вежлив, но весьма язвителен. Единственное, что мог теперь сделать ван дер Валк, это — немного расшевелить нотариуса.
— Разве вы не знали, что Стам арендовал охотничий домик здесь, в Тиенрэй?
— Откуда я мог знать? — резко. Возможно, он чувствовал себя несколько застигнутым врасплох. — Там находится большой загородный дом, превращенный теперь в санаторий, и лес. Месье барон оставил за собой право охоты, хотя там и вырубают деревья. Есть там два-три коттеджа и сторожки, и ферма, относящаяся к санаторию. Все это дает номинальную арендную плату, которую поквартально собирает фирма агентов в Нимгевене и пересылает всю сумму мне. Если сумма верна, как это было всегда, за вычетом, конечно, небольших комиссионных, дальнейшее меня не интересует. Кстати, имени директора санатория я тоже не знаю, — добавил он вызывающе.
Ван дер Валк кивнул. Здесь тоже ничего не выяснится. Человек прочно обосновался на месте и был известен как «друг мсье барона»; теперь уже никогда не удастся узнать, как он добился этого отличия.
Вернувшись на службу, он подкреплялся кофе, когда его потревожил звонок внутреннего телефона.
— Да, комиссар. Сейчас буду у вас.
Минхер Самсон сидел и читал журнал; на его бесстрастном лице появилось что-то похожее на ухмылку, как всегда при виде ван дер Валка.
— Похоже, что вы не так уж тупы, как выглядите и любите притворяться. Во всяком случае, Его Высочество доволен вами. В этом случае вы с честью представляли отдел. Критика, направленная на вас, била бы и по нему. «Вы улавливаете мою мысль, хм?» — передразнил он.
« В былые годы старик никогда бы так не сказал, — подумал ван дер Валк. — Теперь ему просто все равно. Его пенсия ему обеспечена». Голос продолжал урчать, глаза даже не смотрели.
— Было предположение, что надо передать все это дело в госбезопасность. Я-то был бы этим доволен. Какая мне от вас польза, когда вы шляетесь по всей стране? Однако договоренность такая: поедете в Маастрихт и повидаете святейшего джентльмена из священной конторы Генерального прокурора и — слышите меня? — ведите себя с ним поосторожнее. Никаких ваших шуточек с этими типами. Можете сообщить им, что вам вздумается. Вы остаетесь ответственным за досье до тех пор, пока дело остается частным, поняли? При малейшем дуновении чего-нибудь политического вы немедленно вылетаете, слышите? Передадите им все дело и прямо возвращайтесь сюда. Этот проклятый парень был оттуда, насколько я понимаю. И чего это он был таким болваном, что ему понадобилось приезжать сюда и быть убитым на моей территории — не знаю.
Он перевернул страницу журнала и казался поглощенным статьей о «Новом образцовом вермахте — за работой и игрой».
— Можете съездить в Дюссельдорф. То, что вы обнаружите, так или иначе решит дело, если ваше предположение чего-нибудь стоит. Поняли? Ну, ладно, мальчик, очевидно, вы хорошо справились с этцм рапортом. Я его не читал. Его Высочество вычеркнул вас из черного списка; держитесь и дальше так. Через шесть месяцев я уже не буду сражаться в этих битвах за вас; я буду удить рыбу.
«Удить рыбу». У ван дер Валка появилась идея. Он пошел и принес чехол со спиннингом. Минхер Самсон был в достаточной мере заинтересован и отложил сенсационный листок.
— Это для пресных вод. В этом я не очень силен, я-то ужу в море. Хороший спиннинг. Стоит недешево, хотел бы такой иметь.
— Я ошибаюсь, или все это совершенно новое?
— Конечно, новое; видно с первого взгляда. Куда же он ходил, вдоль по Маасу? Во всяком случае, не с этим спиннингом.
— Я думаю, что он только что купил новый.
— Из числа «смешных совпадений».
— И не говорите. Меня это тоже удивило.
Старик промычал что-то, поглядел секунду и вернулся к злодеяниям мелких должностных лиц Германии.
Перед самым уходом домой ван дер Валк получил два сообщения. В одном говорилось: СВИДАНИЕ ИНСПЕКТОРА ВАН ДЕР ВАЛКА С ГОСУДАРСТВЕННЫМ СЛЕДОВАТЕЛЕМ СЛЕЙСОМ СОСТОИТСЯ В МААСТРИХТЕ В ДЕСЯТЬ ЧАСОВ УТРА ВО ВТОРНИК ДЕВЯТНАДЦАТОГО СЕГО МЕСЯЦА. Другое было передано по телетайпу и гласило: СОГЛАСНО ПРОСЬБЕ О ВСЕВОЗМОЖНОЙ ИНФОРМАЦИИ ПО ПОВОДУ ФОТО ПЕРЕДАННОГО В ТАМОЖЕННЫЙ ПОСТ ФАЛЬКЕНСВААРДА МОГУ ОПОЗНАТЬ НО НЕ ОБЛАДАЮ ОПРЕДЕЛЕННЫМИ ФАКТАМИ ЖДУ УКАЗАНИЙ ТОЧКА. Это было где-то там, на юге от Эйндховена. Стам, видимо, был великим путешественником по границе. Если, конечно, это вообще был он. Наверное, какой-нибудь назойливый чиновник с бесконечным рассказом ни о чем. Он аккуратно сложил все свои бумаги в портфель и отправился домой.
